На фоне общего спада в экономике энергетические компании пока остаются относительно стабильным сектором экономики. Но вопрос в том, как изменится ситуация в ближайшие годы. О текущей ситуации в энергетике, проблематике перекрестного субсидирования и «вертолетных денег», а также о гигантомании ВИЭ-генерации в России рассказал директор Ассоциации «Сообщество потребителей энергии» Василий Киселев.
Иллюстрация трендов
- По данным Системного оператора ЕЭС, потребление электроэнергии за девять месяцев 2020 года в целом по России упало на 2,8%, а выработка электроэнергии сократилась на 3,4%. На ваш взгляд, насколько критично это для энергосистемы в целом и генерации в частности?
— Большинство экспертов сходятся во мнении, что уровень потребления в России восстановится не ранее 2022 года, по пессимистичным прогнозам — не ранее 2023-го. Но в этой ситуации я меньше всего беспокоюсь за сетевые или генерирующие компании. Судите сами, электропотребление упало на 2,8%, потребление мощности снизилось на 6%, при этом платеж потребителей вырос на 12–14%. Дело в том, что действующие у нас правила предполагают полную оплату мощности электростанций, даже если потребление снизилось. Следовательно, страдают потребите-ли, все отрасли экономики, но не энергетики.
— Еще одна деталь: в ОЭС Востока отмечается хоть и небольшой, но все же рост генерации и потребления — 1,3 и 2,3% соответственно. Экономисты объясняют это интенсивной работой трубопроводной системы (нефтепровод «Восточная Сибирь — Тихий Океан» и газопровод «Сила Сибири»). А повлияло ли на этот показатель выравнивание тарифов для Дальнего Востока?
— Есть такая пропорция: если электропотребление растет на 1%, то промышленное производство растет хотя бы на 0,5%. Пока у нас нет статистики за 2019-й, касающейся влияния субсидирования тарифов в изолированной части энергосистемы на экономику и энергопотребление. Но в 2017 и 2018 годах, когда энерготарифы на Дальнем Востоке начали субсидировать, какого-то бурного роста экономики на Дальнем Востоке мы не увидели. А электропотребление росло. В чем же дело? Выяснилось, что происходило переключение потребления с дорогих видов собственной генерации (к примеру, дизельных станций) на субсидируемую, а потому более дешевую электроэнергию из общей сети. То есть потребление возвращалось от своих энергоисточников в энергосистему к льготным тарифам. Поэтому экономика в том же состоянии, а динамика потребления электроэнергии положительная. Это подтверждает наш тезис, что для развития Дальнего Востока цена на электроэнергию важна, но она не является определяющим, главным фактором.
Сейчас принципиальное решение о продлении субсидирования уже принято. Мы считаем, что если это невозможно прекратить, то следует хотя бы перейти к адресности и увязать субсидии с инвестиционными проектами, конкретными эффектами для экономики. Только те, компании, которые реализуют проект, реально дающий рабочие места и ВРП, должны иметь право на субсидию. Это более справедливо, чем одарять средствами всех, включая те высокодоходные добывающие предприятия, которые в такой помощи точно не нуждаются.
— По итогам 9 месяцев 2020 года выработка электростанций промышленных предприятий увеличилась на 4%. По вашему мнению, это можно расценивать как начало массового перехода крупных потребителей на собственную генерацию?
— Это обычная динамика последних лет, в ней нет ничего удивительного. За последние 10 лет уровень собственной генерации российских промышленников вырос в полтора раза. На протяжении этого периода ежегодно рост собственной генерации составлял 4-5%. Причем речь не только об установленной мощности, но и о выработке электроэнергии. Так и должно быть.
Главными драйверами роста собственной генерации промышленников являются два фактора. Первый — стремление управлять издержками и повышать энергоэффективность. И у промышленности этот курс стабилен, поскольку это вопрос ее конкурентоспособности. Расходы на электроэнергию из общей сети растут темпами, превышающими инфляцию. Многие уже поняли, что и строительство собственной генерации, и производство своей электроэнергии обходится дешевле. Второй фактор экологический. Большинство объектов собственной генерации связаны с пере-работкой попутных и вторичных энергоресурсов — металлургических, нефтяных газов, отходов лесопереработки.
Рост распределенной генерации, в том числе собственной — объективный тренд, который уже не остановить. Мы наблюдаем это в зарубежных энергосистемах, везде, где энергетику стараются сделать удобной и экономичной, и очень надеемся, что у нас дискриминация со стороны существующей энергосистемы собственных источников генерации (речь о дополнительных тарифах на резервирование сетевой мощности, которые уже несколько лет пытаются ввести) прекратится, потому что это противоречит здравому смыслу.
Создать полноценный рынок
— Рост объемов перекрестного субсидирования (за 10 лет они выросли в 6 раз и сейчас составляют 450 млрд рублей) — уже «классическая» тема. Но существует ли
предел, когда рост «перекрестки» приведет к коллапсу? Где эта точка невозврата и как она выглядит?
— Она выглядит как выбор потребителя в пользу более низкой цены. Если потребители смогут получить электроэнергию дешевле, чем из энергосистемы, то зачем им эта энергосистема? Это и есть тот предел, и в 2/3 субъектов РФ этот предел для потребителей, которые подключены к сети на высоком уровне напряжения, уже
пройден. Наверное, сейчас только собственная нерасторопность удерживает потребителей от массового перехода на свои энергоисточники.
— По вашему мнению, как эффективнее можно использовать «перекрестку» в России?
— Для этого нужно в корне пересмотреть сам подход к перекрестному субсидированию. Вообще наличие «перекрестки» — это объективно экономическое зло, поскольку она искривляет ценовые сигналы как для потребителей, так и энергетиков. При этом сегодня с помощью «перекрестки» субсидируется далеко не только население, как принято считать. Тот же Дальний Восток по отношению к другой части России является ярким примером тарифного «заповедника».
Прежде всего, не должно быть межтерриториальной и межотраслевой «перекрестки». Развитие территорий или отдельных отраслей — это государственные задачи, и решать их необходимо привлекая государственные финансовые источники или средства тех отраслей, ради развития которых осуществляется субсидирование. Почему, например, аграрий Смоленской области или детский сад в Челябинске должен доплачивать за электроэнергию в Якутии или за утилизацию мусора москвичей? Если мусороперерабатывающие заводы решают экологические проблемы отдельных регионов, это не означает, что они должны строиться за счет дополнительных платежей за электроэнергию со всей страны.
И наконец, у «перекрёстки» должно быть целеполагание и адресность, иначе вместо эффективности работает принцип «вертолетных денег» — средства получают те, кто в них не нуждается, а те, кто действительно нуждается, помощи не ощущает. Денег требуется все больше, а толку нет.
— Можно ли вообще в рамках существующей системы учесть интересы потребителей, сетевиков и производителей?
— Практически невозможно. Электроэнергия — это товар, который не меняет своих потребительских качеств и, следовательно, основным показателем эффективности энергетики является снижение стоимости электроэнергии. А у нас вся эффективность сосредоточена на том, чтобы наращивать инвестиции, обеспечивать доходность генера-торам и возврат средств сетевым компаниям.
Поэтому KPI эффективности для профильных контролирующих ведомств должен измеряться долей платежей за электроэнергию в ВВП страны. Если эта доля растет, значит, что-то мы делаем неправильно.
Во-вторых, нужно изначально соблюдать баланс интересов на уровне рыночного регулятора, а то получается, что большая часть Наблюдательного совета в НП «Совет рынка» — это генера-торы и аффилированные с генераторами организации.
И конечно, необходимо развивать полноценный рынок электроэнергии, поскольку только рыночные отношения естественно регулируют баланс спроса и предложения, максимально учитывая интересы всех сторон.
Без «гигаваттного тиражирования»
— Рассматриваете ли вы активные энергетические комплексы (АЭК) как потенциальный инструмент для снижения стоимости электроэнергии и вообще перспективный принцип генерации?
— Мы являемся сторонниками развития АЭК, а также ценозависимого потребления мощности и управления спросом. Это те инструменты, которые делают роль потребителя в энергосистеме активной.
Сейчас потребитель нередко расценивается как денежный мешок, у которого только одна функция — платить. А в эффективной энергосистеме важно равноправное взаимодействие между потребителем, производителем и поставщиком. В России оно только начинает развиваться и страдает детской болезнью роста: управление спросом пока окупается за счет увеличения нагрузки на других потребите-лей, а не за счет снижения об-щей нагрузки, вывода ненужной генерации из эксплуатации, отказа от избыточных инвестиций в энергетическую инфраструктуру. Сама структура АЭК дает возможность соблюдать баланс между спросом и предложением, не нагружая при этом производителя и потребителя.
Если со своей стороны потребитель перестроится таким об-разом, что генератору не нужно будет тратиться на расширение мощностей, то от этого выиграют все. Пример западных стран демонстрирует, что эта система работает. Но чтобы она заработала у нас, должны быть полноценные инструменты и мотивация.
— Судя по текущим российскому и мировому энергобалансам, ВИЭ пока не составляют ощутимую конкуренцию для традиционной генерации. Каковы шансы, что альтернативные источники энергии потеснят традиционную генерацию?
— Необходимо учитывать имеющуюся структуру объектов генерации, доступность энергоресурсов, экономику проектов. Если у нас в стране 30–40 гигаватт избыточных мощностей в энергосистеме, то тратить усилия на строительство новой зеленой генерации как минимум нелогично.
Что касается экологической составляющей, то в Минэкономразвития уже посчитали — если тот объем вложений, который предусмотрен на развитие ВИЭ-генерации в России, направить на вывод из эксплуатации старых паросиловых установок и замену их на современные ПГУ, то мы получим эффект по снижению углеродного следа в 44 раза выше, чем от альтернативной генерации.
Конечно, локальные решения могут быть эффективными, но тиражировать это в «гигаваттных масштабах» не имеет смысла. На ближайшие 25 лет лично я перспективы СЭС и ВЭС в Рос-сии вижу очень избирательными. Если говорить об атомной и гидроэнергетике, то эти направления нужно поддерживать и развивать. Атомная энергетика вообще может стать опорной генерацией. В традиционной тепловой генерации, по моему мнению, мощности будут сокращаться, хотя в ближайшие несколько десятилетий она точно будет востребована.
Ефим Дубинкин,
Энергетика и промышленность, 19.10.2020
